В галерее «Мансарда художников» представлено около 200 работ Олега Николаенко. Несмотря на жанровое разнообразие (портреты, натюрморты, пейзажи), работы Николаенко невозможно спутать с произведениями других авторов. Художественный язык этого автора отличается лаконичностью и почти аскетичной строгостью.

Каждая работа заключает в себе принципы изобразительной системы, которая формировалась художником не одно десятилетие. Привычное жанровое разделение картин на портрет, натюрморт, пейзаж в случае с работами Николаенко крайне условно. Работы подвергаются упорядочиванию при разделении не по жанру, а по категориям: звери, женщины, цветы, предметы.

В работах, где изображены неодушевлённые предметы, знакомый объект оказывается изъят из привычной среды бытования. Помещённый в безвоздушную обезличенную среду, такой предмет больше не имеет функции. Груша, ваза, морская раковина на картинах Николаенко становятся «вещью в себе», собирательным образом всех объектов с тем же названием. В этом ключе, пространство работ Олега Николаенко проявляет связь с полотнами, созданными внутри традиции метафизической живописи. Начатая Джорджо де Кирико линия метафизической живописи, получила продолжение в творчестве Джорджо Моранди и далее у обширной группы художников первой волны ленинградского андеграунда.

Фон и предметы на картинах Николаенко заключены в жёсткие контуры. Строгость и лаконичность произведений также усиливается цветовыми решениями. Чаще всего художником используются сдержанные «разбавленные» цвета. В случае, когда в качестве фона выступает яркий активный цвет, цвета объектов нейтральны. В ранних работах Николаенко часто изымает категорию цвета полностью, акцентируя внимание на вопросе взаимоотношений между пространством и формой. Так или иначе, во всех работах художника изображённые объекты не вступают в конфронтацию с фоном, а является частью среды в которую помещены.

В подходе к наименованию работ лежит тот же принцип, что и в их создании. «Сосуд и раковина», «Ваза и плоды», «Рыба» - здесь нет места изобильности или зауми. Вещь говорит сама за себя, утверждая неисчерпаемость формы и пространственно-формальных вариаций.

Силуэты из бумаги - увлекательнейшее занятие. "Рисование" острыми ножницами. Ни стереть, ни закрас­ить - резать на выдо­хе быстро и точно. Силуэт всегда лаконич­ен. Он богат и выраз­ителен, запоминаем. Обладает портретным сходством шаржа. Мин­ималистичен. Неповто­рим! Я вырезаю силуэ­ты без предварител­ьной подготовки и по­сле не дорисовываю, а был и такой приём. Как спелось. Только бумага и ножницы. Ещё интуиция, когда знаешь, что, возможно, получится, а за что браться не стоит. Когда-то это - и модное салонное развл­ечение, и уважаемая художниками техник­а. Хорошо оформленный силуэт - отличный акцент интерьера. Ср­еди живописи он как аромат кофейного зер­на в парфюмерном маг­азине. Взглянул и сл­едующее полотно не сольётся с впечатлени­ями от предыдущего. В исторических фильм­ах есть прекрасные примеры (например инт­ерьер кафе из "Аббат­ства Даунтон").

Во все понимающей задумчивости созерцают, наблюдают каменные львы за прохожими, жителями города, гостями северной столицы. Созерцают проходящие дни, десятилетия и эпохи. Остаются безмолвными свидетелями уходящих вдаль времени событий и явлений. Скульптуры неразрывно связанны с жизнью Санкт-Петербурга, они являются неотъемлемой частью городской среды.

Данная серия – как портрет индивидуального образа, личности городского стража, с характерной судьбой и нравом. Хотелось этой графической серией воплотить некую дань красноречиво молчащим грациозно застывшим животным.

Изображение каменных скульптур, как попытка убрать статику, оживить, придать динамику царю зверей. Техника многослойности способствует этому. Широта штриха, чередующиеся слои пастели и акрила накладываются, взаимодействуют друг с другом. Сложный сплав подчиняется эффекту движения. Один слой просматривается, «выходит» через другой придавая возможность двигаться царственным львам. Данная графическая техника уникальна, поэтому и каждый изображенный лев уникален сам по себе…

Во все понимающей задумчивости созерцают, наблюдают каменные львы за прохожими, жителями города, гостями северной столицы. Созерцают проходящие дни, десятилетия и эпохи. Остаются безмолвными свидетелями уходящих вдаль времени событий и явлений. Скульптуры неразрывно связанны с жизнью Санкт-Петербурга, они являются неотъемлемой частью городской среды.

Данная серия – как портрет индивидуального образа, личности городского стража, с характерной судьбой и нравом. Хотелось этой графической серией воплотить некую дань красноречиво молчащим грациозно застывшим животным.

Изображение каменных скульптур, как попытка убрать статику, оживить, придать динамику царю зверей. Техника многослойности способствует этому. Широта штриха, чередующиеся слои пастели и акрила накладываются, взаимодействуют друг с другом. Сложный сплав подчиняется эффекту движения. Один слой просматривается, «выходит» через другой придавая возможность двигаться царственным львам. Данная графическая техника уникальна, поэтому и каждый изображенный лев уникален сам по себе…